Литературная композиция "Погибая, не умрёт герой"
Литературная композиция
"Погибая, не умрёт герой …"
Автор: Кичигина Марина Леонидовна
Муса Джалиль (Залилов Муса Мустафович) родился в деревне Мустафино (ныне Шарлыкского района) Оренбургской губернии в семье бедного крестьянина. Окончил Казанский рабфак, работал в Орском уездном и Оренбургском губернском комитетах. В конце 20-х годов он работает в Москве, редактирует молодежный журнал и заочно учится на литературном факультете МГУ, который окончил в 1931 г . Перед войной он уже известный татарский поэт, председатель Союза писателей Татарии. До начала Великой Отечественной войны у Джалиля вышло 12 поэтических сборников. 13 июля 1941 г . Джалиль был призван на фронт. Летом 1942 г ., тяжело раненный, он попал в плен. Его жизнь оборвалась в фашистском застенке 25 августа 1944 г .
ПРОСТИ, РОДИНА!
Прости меня, твоего рядового,
Самую малую часть твою.
Прости за то, что я не умер
Смертью солдата в жарком бою.
Кто посмеет сказать, что я тебя предал?
Кто хоть в чем-нибудь бросит упрек?
Волхов - свидетель: я не струсил,
Пылинку жизни моей не берег.
В содрогающемся под бомбами,
Обреченном на гибель кольце,
Видя раны и смерть товарищей,
Я не изменился в лице.
Слезинки не выронил, понимая:
Дороги отрезаны. Слышал я:
Беспощадная смерть считала
Секунды моего бытия.
Я не ждал ни спасенья, ни чуда.
К смерти взывал: "Приди! Добей!.."
Просил: "Избавь от жестокого рабства!"
Молил медлительную: "Скорей!.."
Не я ли писал спутнику жизни:
"Не беспокойся,- писал,- жена.
Последняя капля крови капнет -
На клятве моей не будет пятна".
Не я ли стихом присягал и клялся,
Идя на кровавую войну:
"Смерть улыбку мою увидит,
Когда последним дыханьем вздохну".
О том, что твоя любовь, подруга,
Смертный огонь гасила во мне,
Что родину и тебя люблю я,
Кровью моей напишу на земле.
Еще о том, что буду спокоен,
Если за родину смерть приму.
Живой водой эта клятва будет
Сердцу смолкающему моему.
Судьба посмеялась надо мной:
Смерть обошла - прошла стороной.
Последний миг - и выстрела нет!
Мне изменил мой пистолет...
Скорпион себя убивает жалом,
Орел разбивается о скалу.
Разве орлом я не был, чтобы
Умереть, как подобает орлу?
Поверь мне, родина, был орлом я,-
Горела во мне орлиная страсть!
Уж я и крылья сложил, готовый
Камнем в бездну смерти упасть.
Что делать? Отказался от слова,
От последнего слова друг-пистолет.
Враг мне сковал полумертвые руки,
Пыль занесла мой кровавый след...
...Я вижу зарю над колючим забором.
Я жив, и поэзия не умерла:
Пламенем ненависти исходит
Раненое сердце орла.
Вновь заря над колючим забором,
Будто подняли знамя друзья!
Кровавой ненавистью рдеет
Душа полоненная моя!
Только одна у меня надежда:
Будет август. Во мгле ночной
Гнев мой к врагу и любовь к отчизне
Выйдут из плена вместе со мной.
Есть одна у меня надежда -
Сердце стремится к одному:
В ваших рядах идти на битву.
Дайте, товарищи, место ему!
Июль 1942
Начало войны стало точкой отсчета героической судьбы поэта. 23 июня 1941 года молодой журналист пришел в военкомат, 13 июля был призван, а в августе направлен на курсы политработников. “Тебе должно быть ясно, что настоящая прифронтовая жизнь не так складна, как это мы представляем себе в гражданской обстановке… Если раньше знал я только романтику этой жизни, то сейчас испытал и увидел все в грубой реальной обстановке. Все приходится испытать!!! Но воля к победе день за днем растет”, – это строчки из письма к другу.
В декабре 1941 года Джалиль заканчивает курсы в звании старшего политрука. А в начале 1942 года получает назначение на Волховский фронт, в редакцию газеты “Отвага” 1-й Ударной армии. “Военкор – это далеко не мирное и спокойное занятие… Я не боюсь смерти. Это не пустая фраза. Когда мы говорим, что презираем смерть, это на самом деле так. Великое чувство патриотизма, полное осознание своего общественного долга убивает страх. Цель жизни в этом и заключается: жить так, чтобы и после смерти не умирать. Вот и думаю я: если погибну в Отечественной войне, проявляя отвагу, то это кончина совсем не плохая”, – пишет Джалиль жене.
ЛЮБИМОЙ
Быть может, годы будут без письма,
Без вести обо мне.
Мои следы затянутся землей,
Мои дороги зарастут травой.
Быть может, в сны твои, печальный, я приду,
В одежде черной вдруг войду.
И смоет времени бесстрастный вал
Прощальный миг, когда тебя я целовал.
Так бремя ожиданья велико,
Так изнурит тебя оно,
Так убедит тебя, что "нет его",
Как будто это было суждено.
Уйдет твоя любовь. А у меня,
Быть может, нету ничего сильней.
Придется мне в один нежданный день
Уйти совсем из памяти твоей.
И лишь тогда, вот в этот самый миг,
Когда придется от тебя уйти,
Быть может, смерть тогда и победит,
Лишит меня обратного пути.
Я был силен, покуда ты ждала -
Смерть не брала меня в бою:
Твоей любви волшебный талисман
Хранил в походах голову мою.
И падал я. Но клятвы: "Поборю!" -
Ничем не запятнал я на войне.
Ведь если б я пришел, не победив,
"Спасибо" ты бы не сказала мне.
Солдатский путь извилист и далек,
Но ты надейся и люби меня,
И я приду: твоя любовь - залог
Спасенья от воды и от огня.
Сентябрь 1943
Положение на Волховском фронте было тяжелым. Редакция газеты “Отвага” почти месяц работала в условиях полного окружения. Связи с частями не было. Из 24 сотрудников редакции из окружения вышли только трое. В июле 1942 года родные и близкие Мусы Джалиля перестали получать письма. Тяжело раненный поэт был без сознания и попал в фашистский плен. Это больше всего угнетает мысль о своей беспомощности, о бесцельной гибели, когда еще можно совершить столько славных дел во имя Родины. Он не перестает верить в скорое освобождение, мечтает снова быть в рядах воинов. Поэт продолжает писать, писать. “Моабитские тетради” стали для нас реликвией. В концлагере Демблин он встретил людей, которых знал еще до войны. Гитлеровцы старались разжечь между пленниками разных национальностей вражду. Джалиль и его товарищи не поддавались на провокации. Поэт поддерживал силы друзей стихами.
БЫЛЫЕ НЕВЗГОДЫ
Боль минувших невзгод
И мучений былых -
Всё в забвенье уйдет,
Словно не было их...
Ночь промчится, а там -
С днем встречаемся мы,
Любо, весело нам,
Словно не было тьмы...
Жизнь, однако, есть жизнь
Оттого-то сильней
Память радостных дней
Сохраняется в ней.
Тем сердца и живут -
Не смолкает в них зов
Драгоценных минут
И счастливых часов.
Сентябрь 1942
Осенью 1942 года фашисты создают мусульманский легион “Идель-Урал”, рассчитывая на предательство военнопленных. Но ни один выстрел солдат легиона не был направлен в сторону Родины. Это было заслугой Джалиля и его товарищей. Поэт наладил в неволе выпуск листовок, оставаясь журналистом и патриотом. Пленные планировали восстание на 14 августа, но 10 августа Джалиля отправили в тюрьму. Он оказался в тюрьме Моабит, выйти из которой уже не было никакой надежды. Жестокие побои, зверские пытки не сломили его волю, веру в “победную силу жизни”. Так он написал в стихотворении “Последняя песня. 1943”. О трагической судьбе поэта стало известно от советских солдат, штурмовавших Берлин и захвативших тюрьму. Во дворе среди разных бумаг они нашли вырванную из какой-то книги страницу, на которой было написано: “Я, татарский поэт Муса Джалиль, заключен в Моабитскую тюрьму за политическую работу против фашистов и приговорен к смертной казни…”
НЕОТВЯЗНЫЕ МЫСЛИ
Нелепой смертью, видно, я умру:
Меня задавят стужа, голод, вши.
Как нищая старуха, я умру,
Замерзнув на нетопленной печи.
Мечтал я как мужчина умереть
В разгуле ураганного огня.
Но нет! Как лампа, синим огоньком
Мерцаю, тлею... Миг - и нет меня.
Осуществления моих надежд,
Победы нашей не дождался я.
Напрасно я писал: "Умру смеясь".
Нет! Умирать не хочется, друзья!
Уж так ли много дел я совершил?
Уж так ли много я на свете жил?..
Но если бы продлилась жизнь моя.
Прошла б она полезней, чем была.
Я прежде и не думал, не гадал,
Что сердце может рваться на куски,
Такого гнева я в себе не знал,
Не знал такой любви, такой тоски.
Я лишь теперь почувствовал вполне,
Что может сердце так пылать во мне,-
Не мог его я родине отдать,
Обидно, горько это сознавать!
Не страшно знать, что смерть к тебе идет,
Коль умираешь ты за свой народ.
Но смерть от голода?! Мои друзья,
Позорной смерти не желаю я.
Я жить хочу, чтоб родине отдать
Последний сердца гневного толчок,
Чтоб я, и умирая, мог сказать,
Что умираю за отчизну-мать.
Сентябрь 1942
Моабитские тетради
Поэта казнили, но чудом сохранились две маленькие, размером с детскую ладошку тетрадки с моабитскими стихами Джалиля. Первая из них содержит 62 стихотворения и два фрагмента, вторая-50 стихотворений. Двадцать из них, очевидно, те, которые поэт считал наиболее важными, повторяются в обеих тетрадках. Таким образом, моабитский цикл содержит 92 стихотворения и два отрывка. Первую тетрадь вынес из Моабитской тюрьмы бывший узник этой тюрьмы, советский военнопленный Габбас Шарияов. В лагере Ле-Пюи во Франции он передал тетрадку военнопленному Нигмату Терегулову. В марте 1946 г. Н. Терегулов приехал в Казань и передал тетради Мусы Джалиля и Абдуллы Алиша вдове А. Алиша Р. Тюльпановой, которая, в свою очередь, отдала их председателю Союза писателей Татарии А. Ерикею.
ВОЛКИ
Люди кровь проливают в боях:
Сколько тысяч за сутки умрет!
Чуя запах добычи, вблизи
Рыщут волки всю ночь напролет.
Разгораются волчьи глаза:
Сколько мяса людей и коней!
Вот одной перестрелки цена!
Вот ночной урожай батарей!
Волчьей стаи вожак матерой,
Предвкушением пира хмелен,
Так и замер: его пригвоздил
Чуть не рядом раздавшийся стон.
То, к березе припав головой,
Бредил раненый, болью томим,
И береза качалась над ним,
Словно мать убивалась над ним.
Все, жалеючи, плачут вокруг,
И со всех стебельков и листков
Оседает в траве не роса,
А невинные слезы цветов.
Старый волк постоял над бойцом.
Осмотрел и обнюхал его,
Для чего-то в глаза заглянул,
Но не сделал ему ничего...
На рассвете и люди пришли.
Видят: раненый дышит чуть-чуть.
А надежда-то все-таки есть
Эту искорку жизни раздуть.
Люди в тело загнали сперва
Раскаленные шомпола,
А потом на березе, в петле,
Эта слабая жизнь умерла...
Люди кровь проливают в боях:
Сколько тысяч за сутки умрет!
Чуя запах добычи вблизи,
Рыщут волки всю ночь напролет.
Что там волки! Ужасней и злей -
Стаи хищных двуногих зверей.
Март 1943
Тетрадь Джалиля сшита из разрозненных клочков бумаги и заполнена убористым арабским шрифтом. На обложке написано химическим карандашом по-немецки (для отвода глаз гитлеровских тюремщиков): "Словарь немецких, тюркских, русских слов и выражений. Муса Джалиль. 1943-44 г." На последней страничке поэт оставил свое завещание: "К другу, который умеет читать по-татарски а прочтет эту тетрадь. Это написал известный татарский поэт Муса Джалиль... Его история такова: он родился в 1906 году. Имеет квартиры в Казани и Москве. Считается у себя на родине одним из больших поэтов. Он в 1942 году сражался на фронте и взят в плен. В плену испытал все ужасы, прошел через сорок смертей, затем был привезен в Берлин. Здесь он был обвинен в участии в подпольной организации, в распространении советской пропаганды и заключен в тюрьму. Его присудят к смертной казни. Он умрет. Но у него останется 116 стихов, написанных в плену и в заточении. Он беспокоится за них. Поэтому он из 116 старался переписать хотя бы 60 стихотворений. Если эта книжка попадет в твои руки, аккуратно, внимательно перепиши их набело, сбереги их и после войны сообщи в Казань, выпусти их в свет как стихи погибшего поэта татарского народа. Таково мое завещание. Муса Джалиль. 1943. Декабрь".
На обороте Джалиль написал список тех, кто был арестован и брошен в тюрьму вместе с ним. Их -12 человек. "Они обвиняются в разложении татарского легиона, в распространения советской пропаганды, в организации коллективных побегов",- разъяснил поэт. Затем он провел жирную черту и приписал фамилию тринадцатого - предателя, выдавшего подпольную организацию. Кроме того, в блокноте указан адрес семьи Джалиля и Союзов писателей в Москве и Казани.
РАССТАВАНЬЕ
Как трудно, трудно расставаться, зная,
Что никогда не встретишь друга вновь.
А у тебя всего-то и богатства -
Одна лишь эта дружба да любовь!
Когда душа с душой настолько слиты,
Что раздели их - и они умрут,
Когда существование земное
В разлуке с другом - непосильный труд,-
Вдруг от тебя навек уносит друга
Судьбы неумолимая гроза.
В последний раз к губам прижались губы,
И жжет лицо последняя слеза...
Как много было у меня когда-то
Товарищей любимых и друзей!
Теперь я одинок... Но все их слезы
Не высыхают на щеке моей.
Какие бури ждут меня - не знаю,
Пускай мне кожу высушат года,
Но едкий след слезы последней друга
На ней я буду чувствовать всегда.
Немало горя я узнал на свете,
Уже давно я выплакал глаза,
Но у меня б нашлась слеза для друга -
Свидания счастливая слеза.
Не дни, не месяцы, а годы горя
Лежат горою на моей груди...
Судьба, так мало у тебя прошу я:
Меня ты счастьем встречи награди!
Октябрь 1942
Вторую тетрадку, напитанную латинским шрифтом, Муса передал соседу по камере, бельгийскому патриоту Андре Тиммермансу. Тиммерманс смог переслать ее вместе с другими личными вещами на родину, а после войны, уже в 1947 г., передал в Советское консульство в Брюсселе. Эта тетрадь заполнялась позднее. Последнее помещенное здесь стихотворение - "Новогодние пожелания" - написано 1 января 1944 г. В тетрадке есть адрес Джалиля и краткие сведения о нем для тех, кто обнаружит тетрадку: "Муса Джалиль - известный татарский поэт, заключенный и осужденный к смерти за политику в Германии. Тюрьма. М. Джалиль". Слова эти написаны по-русски (на случай, если тетрадь попадёт в руки тех, кто о не умеет читать по-татарски). Джалиль выражался осторожно; "за политику", то есть по обвинению в политической деятельности против фашизма.
ВАРВАРСТВО
Они их собрали,
Спокойно до боли,
Детишек и женщин...
И выгнали в поле.
И яму себе
Эти женщины рыли.
Фашисты стояли,
Смотрели, шутили...
Затем возле ямы
Поставили в ряд
Измученных женщин
И хилых ребят.
Поднялся наверх
Хищноносый майор,
На этих людей
Посмотрел он в упор.
А день был дождливый,
Касалися луга
Свинцовые тучи,
Толкая друг друга.
Своими ушами
Я слышал тогда,
Как реки рыдали,
Как выла вода...
Кричали ручьи,
Словно малые дети...
Я этого дня
Не забуду до смерти.
И солнце сквозь тучи
(Я видел всё это!),
Рыдая, ласкало детей
Своим светом.
Как ветер ревел,
Бессердечен и груб,
С корнями тот ветер
Вдруг вывернул дуб.
Дуб рухнул огромный
Со вздохом тяжелым.
И в ужасе дети
Вцепились в подолы.
Но звук автомата
Сумел вдруг прервать
Проклятье, что бросила
Извергам мать!
У сына дрожали
Ручонки и губки.
Он плакал в подол
Ее выцветшей юбки.
Всю душу ее
На куски разрывая,
Сын будто кричал,
Уже всё понимая:
"Стреляют! Укрой!
Не хочу умирать!"
Нагнувшись, взяла его
На руки мать,
Прижала к груди:
"Ну не бойся, сейчас
Не будет на свете,
Мой маленький, нас...
Нет, больно не будет...
Мгновенная смерть...
Закрой только глазки,
Не надо смотреть.
А то палачи закопают живьем.
Нет, лучше от пули
Мы вместе умрем".
Он глазки закрыл,
Пуля в шею вошла...
Вдруг молния
Два осветила ствола
И лица упавших,
Белее, чем мел...
И ветер вдруг взвизгнул,
И гром загремел.
Пусть стонет земля,
Пусть рыдает крича;
Как магма, слеза
Будет пусть горяча!
Планета!
Живешь миллионы ты лет,
Садам и озерам
Числа твоим нет.
Но видела ль ты
Хоть единственный раз
Позорнее случай,
Чем тот, что сейчас?
Страна моя,
Правда на знамени алом!
Омыто то знамя
Слезами немало.
Огнями той правды
Громи палачей
За детскую кровь
И за кровь матерей!
Октябрь 1943
Вторая тетрадка тоньше первой. Сшитая часть содержит всего 33 стихотворения, после которых поэт оставил горькую надпись: "В плену и в заточении-1942.9-1943.11 - написал сто двадцать пять стихотворений и одну поэму. Но куда писать? Умирают вместе со мной". После этого Джалилю, видимо, удалось раздобыть несколько листков бумаги, и он записал на них еще семнадцать стихотворений. Листки эти не подшиты, просто вложены в блокнот.
МЕЧТА
Неволя, заточение, тюрьма:
Что день, что ночь - различья нету.
Стараются свести меня с ума,
Убить во мне стремленье к свету.
Сдавил дыханье каменный мешок,
Бьет кашель, немощна походка.
Я к двери подхожу, а там - замок,
В окно гляжу, а там - решетка.
И каждым утром виселица ждет.
Душа безмолвствует, тоскуя.
И радость лишь в глубоком сне живет,
И лишь в мечтах теперь живу я.
Когда сквозь прутья алая заря
Лучами камеру обводит,
Мне кажется: косынкою горя,
Ко мне любимая приходит,
Целует, улыбается и вот,
Тюремные раздвинув своды,
Берет меня за плечи и ведет
На праздник солнечной свободы.
В глаза глядит, как будто говоря:
"Напрасно ты не верил, милый,
Как видишь, я пришла, твоя заря,
И жизнь навеки озарила!"
Мечта, мечта!.. Но что бы без мечты
Я делал в каменной могиле?
Как хорошо, что есть хотя бы ты:
Мечту во мне не погасили!
Пусть мне не жить - мечта моя со мной!
Что все страдания и беды, -
Я чувствую: светлеет над страной,
Она близка, заря победы!
Ноябрь 1943
В буднях, текучке мы нередко упускаем, что нынешнее поколение молодых россиян должно знать таких людей, как Муса Джалиль. Потому что его жизнь – символ верности Отечеству, символ героизма, символ беспримерного мужества. Нужно быть уникальным человеком, чтобы в фашистских застенках писать жизнеутверждающие стихи, которые сегодня переведены на многие языки мира.
МИЛАЯ
Милая в нарядном платье,
Забежав ко мне домой.
Так сказала: "Погулять я
Вечерком непрочь с тобой!"
Медленно спускался вечер,
Но как только тьма легла,
К речке, к месту нашей встречи,
Я помчался вдоль села.
Говорит моя смуглянка:
"Сколько я тебя учу!..
Приноси с собой тальянку,
Слушать музыку хочу!"
Я на лоб надвинул шапку,
Повернулся - и бежать,
Я тальянку сгреб в охапку
И к реке пришел опять.
Милая недобрым глазом
Посмотрела: мол, хорош.
"Почему сапог не смазал,
Зная, что ко мне идешь?"
Был упрек мне брошен веский;
Снова я пошел домой,
Сапоги натер до блеска
Черной ваксой городской.
Милая опять бранится:
"Что ж ты, человек чудной,
Не сообразил побриться
Перед встречею со мной? "
Я, уже теряя силы,
Побежал, нагрел воды
И посредством бритвы с мылом
Сбрил остатки бороды.
Но бритье мне вышло боком,
Был наказан я вдвойне.
"Ты никак порезал щеку,-
Милая сказала мне.-
Не судьба, гулять не будем,
Разойдемся мы с тобой,
Чтобы не сказали люди,
Что деремся мы с тобой!"
Я пошел домой унылый.
"Ты откуда?"- друг спросил.
"С речки только что, от милой!"-
Похвалясь, я пробасил.
Я любовью озабочен.
Как мне быть, что делать с ней?
С милою мне трудно очень,
Без нее еще трудней.
Сентябрь 1943
БЕДА
"Есть женщина в мире одна.
Мне больше, чём все, она нравится,
Весь мир бы пленила она,
Да замужем эта красавица".
"А в мужа она влюблена?"
"Как в черта",- скажу я уверенно.
"Ну, ежели так, старина,
Надежда твоя не потеряна!
Пускай поспешит развестись,
Пока ее жизнь не загублена,
А ты, если холост, женись
И будь неразлучен с возлюбленной".
"Ах, братец, на месте твоем
Я мог бы сказать то же самое...
Но, знаешь, беда моя в том,
Что эта злодейка - жена моя!"
Сентябрь 1943
Жизнь поэта оборвалась 25 августа 1944 года – фашисты казнили Мусу Джалиля. “Когда приходит мысль о смерти, то думаешь так: есть еще жизнь за смертью. Есть жизнь в сознании, памяти народа. Если я при жизни делал что-то важное, то этим я заслужил эту другую жизнь – “жизнь после смерти”.
ДРУГУ
А. А.
Друг!
Не горюй, что рано умираем...
Мы не из тех, кто мог с пути свернуть!
Мы умираем - на переднем крае,
Нас перед смертью не в чем упрекнуть.
Ведь жизнь не измеряется годами,
А в списках смерти - мало ли имен?
Но, может быть, и нашей крови пламя
Еще взойдет бессмертием знамен.
Я клятву дал - служить своей Отчизне,
Пока живая кровь гудит во мне.
Да если б ты имел и сотню жизней,
Ты разве их не отдал бы стране!..
Когда сквозь гул фронтов доходят вести,
Ты знаешь, друг, я становлюсь сильней.
Как будто я дышу со всеми вместе
Могучей грудью Родины своей.
Но если, шкуру бренную спасая,
Я отступлю, когда земля в огне,-
Мне каждый будет вправе крикнуть:
"Каин -
И пусть в лицо Отчизна плюнет мне.
Такой не надо "жизни" и вовеки,
Где под тобой огнем горят следы...
На всей земле ни родники, ни реки
Тебе ни капли не дадут воды...
Не хмурься, друг,- мы только искры жизни,
Мы звездочки, летящие во мгле...
Погаснем мы, но светлый день Отчизны
Взойдет на нашей солнечной земле.
И мужество, и верность - рядом с нами,
И всё - чем наша молодость сильна...
Ну что ж, мой друг, не робкими сердцами
Мы встретим смерть. Она нам не страшна.
Нет, без следа ничто не исчезает,
Не вечен мрак за стенами тюрьмы.
И юные - когда-нибудь - узнают,
Как жили мы И умирали мы!
Октябрь 1943
Сейчас трудно поверить, что полные героизма, мужества и любви к Родине стихи советского поэта Мусы Джалиля не публиковались вплоть до 1953 года.
В 1946 году МГБ СССР завел розыскное дело на Мусу Джалиля. Он обвинялся в измене Родине и пособничестве врагу.
В апреле 1947 года имя Мусы Джалиля было включено в список особо опасных преступников. Его разыскивали не только в СССР, но и за границей.
Муса Джалиль – Герой Советского Союза. Звание ему присвоили посмертно в 1956 году за исключительную стойкость и мужество. А еще через год М.Джалилю первому среди поэтов присудили Ленинскую премию за цикл стихотворений “Моабитская тетрадь”. В Татарстане с 1968 года присуждается литературная премия имени М.Джалиля за лучшее произведение.
ПОСЛЕ ВОЙНЫ
В мае опять состоится сбор,
Съедутся все друзья.
Звучно ударит в дно хрусталя
Алой дугой струя.
И перебьет застольный хор
Смех, словно шум ручья.
Это о девушках говорится,
О баловницах, конечно:
Ловко умеют они притвориться,
Будто целуют нежно,
А на деле красавицы
Только губами касаются...
Будут свободны чьи-то места,
Кто-то не сможет быть,-
Надо в честь неприбывших друзей
Первый бокал налить:
После таких тяжелых дней
Нам еще жить да жить!
Мы, захмелев чуть-чуть от встречи,
Стулья свои отодвинем,
Встанем, друзья, и, расправив плечи,
Радостный пир покинем.
Пойдем туда, где кровь лилась.
К разрушенным городам!
Ждут на шоссе не дождутся нас
Пятна фугасных ям.
Пусть в тумане рассветной поры
Тракторы загудят!
Пусть играют в лучах топоры!
Пусть хлеба шелестят!
Пусть на улицах городов
Дом за домом встает!
Пусть после битв от наших трудов
Родина вся цветет!
Октябрь 1943
Светлое имя поэта осталось навечно в памяти людской. Его имя носят театр, улицы и проспекты, школы и районный центр Татарстана. В 1966 году на Кремлевской площади поставлен памятник легендарному поэту, а 9 мая 1985 года торжественно открыт Мемориальный комплекс Мусы Джалиля в Набережных Челнах в одном из красивейших скверов на проспекте, носящем его имя.
«Умирая, не умрет герой -
Мужество останется в веках.
Имя прославляй свое борьбой,
Чтоб оно не молкло на устах!»
И оно не умолкло. Имя Мусы Джалиля на века останется в памяти тех, за кого он отдал свою жизнь.
